Кудрат Эргашев - Позывные — «02»
Дрепин молчал, уставившись в пол.
— Очевидно, вам этих доказательств недостаточно, — сказал Валиев. — Что ж, — он нажал на кнопку, — пригласите, пожалуйста, потерпевших и заодно принесите вещи, изъятые у группы Дрепина.
Наконец-то выдержка ему изменила. Дрепин, сам того не замечая, уставился на дверь.
Вошла молодая пара. Высокий сутулящийся мужчина и его жена в широком платье, которое скрывало располневшую талию.
— Знакомы ли вам какие-либо из этих предметов? — спросил Валиев.
Цыганов (это он сопровождал молодых супругов) тем временем развернул узел, положил на стол шубу, мужской костюм, женскую кофту, два отреза шерсти, поставил несколько хрустальных ваз.
— Да, да! — взволнованно произнесла женщина. — Это вот — Димочкин костюм. Моя мохеровая кофта… Пуховый платок… Мне его прислала осенью бабушка. Такие узоры никто, кроме нее, выводить не умеет.
— Ну, а вы эти вещи видели когда-нибудь? — обратился Валиев к Дрепину.
— Что спрашиваете? Сами же у нас их отняли.
— Так откуда же они появились у вас? — продолжал Валиев так, будто не заметил раздраженного тона.
— На толкучке купили. Оптом. Но вам, конечно же, ничего не докажешь…
— Тем более, что вчера вы признали эти вещи своими собственными. Выходит, и хрустальные вазы вы тоже возили с собой на Иссык-Куль? Самая удобная посуда для палаточной жизни. Ничего не скажешь…
— Вазы наши! — женщина не выдержала.
— Помолчи, Катя! — муж остановил ее.
— Вазы мы купили здесь, на барахолке, — сказал Дрепин.
— На какие деньги? Вы же рассказывали, что потратились до последнего!
— Тем не менее решили их взять. Уж очень дешево продавали.
— По скольку же за каждую?
— Не помню.
— Но все-таки: двадцать рублей? Сто?
— Не, по червонцу за штуку.
Женщина задохнулась от гнева:
— Им цена — не меньше восьмидесяти рублей, самой маленькой. Вон, посмотрите: там, на донышке, даже ценник сохранился.
Валиев перевернул хрустальное блюдо.
— Так, так, — произнес он многозначительно. — Здесь, между прочим, и штамп имеется на ценнике. — Он взял лупу. — Может, желаете сами убедиться, Дрепин? Вот, можно разобрать: «Джамбулювелирторг». И на вазе этой такая же наклейка.
Валиев поднял трубку и попросил майора Галкина зайти к нему.
— С протоколами допросов, — добавил он многозначительно.
Теперь у стола, справа, чтоб снова же быть ближе к пепельнице, уселся и майор Галкин. Лицо его было, как всегда, невозмутимо, однако Валиев прекрасно знал, как скрупулезно анализирует Галкин ответы допрашиваемого, взвешивая каждое слово так и эдак, прежде, чем сделать выводы.
— Свидетелей, пожалуйста! — Валиев нажал на кнопку. — Сначала — Шадыева.
Вошел средних лет приземистый человек. Он смущенно спрятал за спину большие ладони в черных ссадинах.
— Посмотрите, гражданин Шадыев, внимательней на этого человека, — Валиев указал на Дрепина. — Не приходилось ли вам встречать его?
— Видел, — коротко откликнулся Шадыев. — Он на «Москвиче» приехал заправляться. С ним еще два парня были. И девочка тоже. Очень приличная на вид. Все на ней чистое такое. Я подумал еще: зачем с грубиянами связалась.
— Что скажете вы, Дрепин?
— Впервые вижу этого дядьку, — Дрепин скривил губы. — И вообще странно. — Он повернулся к Шадыеву. — Вы что, всех клиентов на своей заправочной запоминаете?
Вопрос рассердил рабочего.
— Тебя запомнил! — ответил он. — Знаешь, почему? Я спросил, отчего стекла заднего нету? А ты что ответил? Сказать, да?
Дрепин молчал.
— Я скажу! Ты мне ответил, чтоб я не про твое заднее стекло, а про свое заднее место думал, если не хочу под него получить. И ногой еще ты, паразит, сделал вот так, — Шадыев вскинул ступню, будто хотел пнуть мяч. — Все смеялись. Ты — первый. Только девочка не смеялась. Она, видно, не вашего поля ягода.
При этих словах Дрепин сжался.
— Спасибо, гражданин Шадыев. Вы свободны, — поблагодарил Валиев и обратился к Галкину: — Ознакомьте, товарищ майор, Дрепина с протоколами допросов.
— Вот, читайте, — Галкин достал новую сигарету.
— Может, и меня угостите? — глухо произнес Дрепин. Он быстро пробегал глазами машинописные строки.
— Как видите, свидетели, а Шадыев — еще и лично, указывают одни и те же приметы вашей группы.
Галкин подал Дрепину пачку «Опала». Тот с трудом извлек сигарету непослушными пальцами.
— Ладно! — он с силой хлопнул ладонью по столу. — Обложили вы меня кругом. Давайте сюда бумагу…
Два часа спустя Санджар Валиевич ознакомился с объяснением Дрепина — как выяснилось, главаря воровской шайки, — и с протоколом повторного допроса, который производил майор Галкин. Дрепин назвал три кражи, совершенные его группой, два угона автомашин. Часто повторял: «Я ничего не скрываю. Семь бед — один ответ».
Однако ни единым словом не упомянул он ни о своей юной соучастнице, ни о разбойном нападении на ташкентскую сберкассу.
8
Вместе с группой инспекторов старший лейтенант Александр Цыганов пока что безуспешно разыскивал подружку и соучастницу Дрепина. Приметы, которые сообщали все свидетели, были настолько неопределенны, что отнести их можно было едва ли не к каждой третьей встречной девушке, если исключить серьги с рубинами, которые есть далеко не у всех, но ведь преступница могла и снять их?
В магазинах, в автобусах, в вестибюлях гостиниц и, разумеется, на вокзале, на автостанции, в аэропорту тот или иной сотрудник незаметно бросал взгляд на фоторобот и сравнивал изображение, сделанное по описаниям, с девушкой, показавшейся подозрительной. Искали девушку и в жилых кварталах, прилегающих к вокзалу. Ведь именно там взяли вчера грабителей, следовательно, расположились они где-то неподалеку: неудобно, да и рискованно, тащить ворованное на продажу через весь город. К поиску подключились и те дружинники-добровольцы, которые уже имели некоторый опыт и с энтузиазмом участвовали в подобных мероприятиях и прежде.
Однако время уходило, а результатов не было. И все же где-то около десяти утра Валиеву позвонил, наконец, Цыганов и сообщил, что по вызову одного из своих сотрудников он прибыл в железнодорожную гостиницу. Там минут десять назад в номере, из которого выехала молодая девушка, найдены брошенные ею мужские вещи и кое-какие мелочи туалета — зубная щетка, кремы, пуховка, — забытые ею, очевидно, в спешке. Когда горничная вошла в номер, — рассказывал с ее слов Цыганов, — там царил беспорядок.
— Высылаю к вам криминалиста, — сообщил Валиев и тут же спросил: — Что обнаружено, кроме вещей? Письма, бумаги… Может, записка какая?
— Я все уже осмотрел, Санджар Валиевич. Ничего подобного, к сожалению, нет.
— На чье имя был оформлен номер?
— В том-то и суть, Санджар Валиевич, что дежурная поселила их неофициально. Попросту говоря, взятку они ей дали, а остались в номере на ночь.
— Сейчас выедет и следователь. Допросит эту дежурную.
— Я уже доставил ее сюда. Плачет, кается. «Если бы я знала, что это преступники…» — говорит.
— Да, задним умом все богаты. Лишний раз убеждаемся, к чему приводят эти так называемые мелкие грешки… Ладно, с ней разберутся. Что сообщает она о приметах преступников?
— Говорит, явились поздно вечером. Всех толком не разглядела. По ее описаниям, главарь напоминает Дрепина.
— Он-то и сунул за услуги ей четвертак?
— Говорит, десятку…
— Да, продешевила… А что о девушке рассказывает?
— Никаких особых примет. Волосы светлые, красивая, лет двадцати.
— А серьги?
— Не заметила.
— Так, так. Оставьте там кого найдете нужным, а сами — на розыски. Пусть наш наряд внимательно осмотрит все залы ожидания и перрон на вокзале, а вы — в аэропорт.
— Я и сам так решил, Санджар Валиевич!
— Напомните всем: надо опросить кассиров, носильщиков, дежурных сотрудников железнодорожной милиции. То же самое — на автостанциях.
— Это все делается, но я напомню товарищам еще раз, чтоб были предельно внимательны.
— Действуйте, Саша!
* * *Татьяна поспешно вышла из гостиницы и тут же остановила такси.
— В аэропорт!
— Пожалуйста. — Пожилому водителю тоже, очевидно, приятно было оказать услугу стройной, красивой девушке. — Открыть багажник? — предупредительно спросил он.
— Спасибо, не надо. Я у ног чемодан поставлю.
Машина, почти с места набрав скорость, понеслась по пустынной улице, мягко шелестя шинами по темному, недавно политому асфальту. Фонари еще не погасли, но уже розовело впереди небо. Стекло было опущено, и в машину врывался бодрящий ветерок, развевал Татьяне волосы, приятно холодил разгоревшееся от волнения лицо. Чем дальше оставалась позади гостиница, тем легче становилось на душе у Татьяны. Будто навеки уходила она от мрачного прошлого. Впереди же был дальний полет, новая, неведомая, но такая привлекательная жизнь — без Дрепина и его мерзких дружков, без ворованной добычи и пьянок в честь удачи. Без постоянного страха, убивающего день за днем душу. Как можно скорей и подальше от всего этого! За тридевять земель, в тайгу… Она прикрыла глаза и словно увидела себя в тихом лесу. Под ногами — мягкий ковер из опавших листьев — желтых, оранжевых, пунцовых. Попискивает в проседи осинника пичужка. Прозрачный воздух настоян на пьянящем запахе хвои… Откуда пришла эта мечта, а может, воспоминание? Скорее всего из детства. С той поры, когда Татьяна, бывало, жила до самого сентября, до начала учебного года, у бабушки, в маленьком поселке под Благовещенском.
